Фирсановское лето

Автор предлагает Вашему вниманию, уважаемый Читатель, краткие записки – воспоминания об одних из самых ярких картинок юности. Память содержит все школьные каникулярные сезоны, проведённые в Фирсановке. Их было шесть, но внимание сосредотачивается на лете по окончании девятого класса. Почему? Да потому, что, во-первых, шестнадцатилетний возраст героя и его друзей – пожалуй, самый впечатляющий период раннего этапа жизни. Активное половое созревание, обострённое восприятие друзей противоположного пола, увлечение танцульками и спортивный азарт разного рода. Во-вторых, это лето - последнее лето полной и бесшабашной свободы. На следующий год голова будет плотно забита другими заботами – многочисленные выпускные школьные экзамены  (аж одиннадцать штук!), следом вступительные экзамены в ВУЗы. Короче, лето будет испорчено.

Немного о Фирсановке. Крупный посёлок дачного типа в тридцати пяти километрах от Москвы в сторону Ленинграда (название указываю в том виде, которое оно имело в описываемые годы). Одно из популярнейших дачных мест Подмосковья. Об этом свидетельствуют хотя бы имена известных в то время людей, имеющих там свои дома-дачи. Но об этом позже. Посёлок представлял собой две параллельные друг другу и железной дороге километровые улицы. Дальше в сторону от железной дороги были улицы и покороче, было и несколько поперечных переулков. Вся застройка посёлка – это частные деревенские бревенчатые дома. Местные жители в большинстве своём сдавали комнаты в своих домах дачникам и на работу ездили в Москву.

Среди моих друзей были как местные жители, так и проводящие летние каникулы в собственных дачах родителей и просто дети родителей, снимающих комнату-две в домах местных жителей. Я относился к последней категории. Мои родители по традиции, прерванной только Отечественной войной, снимали дачи в ближнем Подмосковье. В первый раз в Фирсановке сняли дачу в самом последнем доме улицы Горького, на краю леса. И вот уже четыре года снимают дачу – две комнаты - ближе к началу улицы, то есть значительно ближе к железнодорожной стации, так и называемой «Фирсановка».

Дом принадлежал двум хозяевам. Не «наши» хозяева тоже сдавали комнату или две дачникам. Глава семьи дачников был герой Советского Союза, лётчик-штурмовик. Но самое главное, зятем не «наших» хозяев был известный футболист, вратарь московского «Спартака» Владимир Чернышёв. К нему частенько наведывались товарищи – старые спартаковцы Симонян, Нетто, Татушин, Паршин, Исаев и другие. Когда они появлялись в Фирсановке, наша компания уже была настороже. Утром, увидев, что мастера побежали купаться на Щепку – так называлось довольно крупное торфяное лесное озеро – мы хватали футбольный мяч и бежали следом. Футболисты купались, а мы демонстративно у них на глазах азартно гоняли мяч на берегу. Мастера, конечно, не выдерживали и вступали в борьбу с местной ребятнёй. Всё это босиком, в одних трусах. Впечатления незабываемые!

Моим лучшим другом был и остаётся поныне местный житель – Гена. Его дом был напротив, чуть наискосок. Сам он, как и все фирсановские местные ребята, учился в школе на соседней станции в посёлке Сходня. Подружились мы как-то сразу, без проблем, как только я поселился в снимаемой даче. Не знаю, чем я смог привлечь его, но мне Генка нравился своей серьёзностью, рассудительностью. Он хорошо играл в футбол, выступая за свою школу, играл на баяне. Короче, мы вместе проводили дни с утра до позднего вечера. Обычно, если позволяла погода, мы седлали велосипеды и совершали поездки по замечательным местам в окружности посёлка. Чаще всего отправлялись в «Мцыри». Это бывшее имение бабушки М.Ю. Лермонтова, в трёх километрах от нашего места обитания. В описываемое время там, кажется, располагался дом отдыха. Для нас магнитом был красивый и глубокий пруд с большим зелёным островом в центре.

Иногда мы свою велопрогулку удлиняли ещё на четыре километра – на так называемое Чёрное озеро. Большая водная гладь, трёхметровая вышка для ныряния и, кажется, спортлагерь Бауманского училища. Впервые прыгнул с вышки. Страшно, конечно, но нельзя же потерять уважение друзей. После меня на вышку полез Славка Орчаков. Его прыжок оказался неудачным, плохо вошёл в воду, громко хлопнув по ней животом. Вылез из воды и стал допрашивать меня, как это я так изображаю ласточку и почти вертикально вхожу в воду. Еле-еле убедил его, что это мой первый прыжок, а красивым он оказался, наверное, потому, что я умею группироваться от рождения.

Кстати о Славке. Его родители тоже снимали в Фирсановке дачу. Отец – пилот пассажирского самолёта – то ли ПС-84, то ли ЛИ-2. Мы их всегда именовали «Дугласами» - их предтечей. Когда он пролетал над Фирсановкой, то, приветствуя нас, чуть покачивал крыльями. И вот в одно из лет мы все уже съехались, а Славки почему-то нет. Пошли мы с Генкой в дом к Славке. Отец оказался на месте и удивил нас известием, что Славка находится в США. – Как в США?! Что он там делает?

- Он играет в хоккей в молодёжном составе московского "Динамо". Уехал на игры с основным составом.

Для нас это известие было громом с ясного неба! Столько лет проводим вместе и ни разу Славка даже не заикнулся о своих тренировках и играх. Вскоре он вошёл в основной состав команды, играл во второй тройке нападения вместе со Стригановым и Стаиным. А потом его в составе этой тройки включали во вторую сборную СССР. Значительно позже я уже со своим подросшим сыном даже ходил на игры «Динамо» и болел за команду и за друга детства.

Почти каждый вечер, с наступлением темноты, если позволяла погода, мы устраивали танцы под патефон. Устанавливали его на брёвнах, сваленных у забора соседнего с моим дома. Пластинки приносили все из нашей компании. Это были в основном песни в ритме танго или фокстрота. Такие как: «Голубые глаза», «РиоРита», «Цветущий май», «Чёрные глаза», разные песни в исполнении П. Лещенко, Сокольского и других исполнителей, доступ которых в эфир и на грамзаписи был закрыт. Почему-то всегда получалось так, что число ребят и девочек было равным, поэтому никогда никто не оставался сидеть на брёвнышках «обделённым». Для меня и других ребят из Москвы эти вечера многое значили, в смысле контактов с девчонками. Ведь в московских школах, в отличии от областных было раздельное обучение, а совместные с женскими школами вечера проводились не более двух раз за учебный год.

В нашей компании не было сложившихся пар. Танцевали, постоянно меняя партнёров. Вот когда к нам наведывались одноклассницы Гены из Сходни, я начинал испытывать душевное волнение. Была там девочка по имени Лена Солодова. Я просто не мог от неё оторвать глаза. Очень правильные черты лица, нежность во всём облике, чёрные волосы с прямым пробором закручены в узел за затылком, красивая стройная фигурка. Танцевал с ней не чаще, чем с другими. Не подавал вида об обуревающих меня эмоциях. Она тоже была совершенно невозмутима. Я говорил Гене: «Почему ты предпочёл этой красавице свою зазнобу? Она же внешне здорово уступает Лене». Генка только посмеивался, догадываясь о моём состоянии. Много лет спустя, уже женатые и имеющие по наследнику, мы как-то вспоминали эти вечеринки. Генка мне рассказал, что недавно встретил Лену на улице в Москве. Тоже вспоминали юность. Генка и сболтнул ей о моих «грёзах». Лена засмеялась и ответила: «Ну и дурак твой приятель. Не замечал, что я тоже стреляю глазами в его сторону».

Время было позднее и прохожих (это в основном идущие со стации) были редкие. Они совершенно не отвлекали нас от танцев. Ещё реже были проезжавшие по улице автомобили. Они вообще были в большой редкости в то время. Мало кто имел возможность приобрести автомобиль в собственность. На нашей улице мы регулярно пропускали только два автомобиля. На ЗиМе привозили со службы Ольгу Высоцкую – очень известного диктора Всесоюзного радио. По своей популярности она уступала лишь Левитану. Её сын – хулиганистый и рыжий в маму паренёк, на год младше нас, был в компании на другом конце улицы. Мы с ними дел не имели и не общались. Второй автомобиль – «Победа» принадлежал известному тенору Большого театра, народному артисту СССР Анатолию Орфёнову. Его дочка, тоже на год младше нас и тоже входила в компанию на дальнем конце улицы.

Иногда мы с Геной предпринимали «варяжские набеги» на другие танцплощадки Фирсановки. Обзаводились короткими, на два-три свидания знакомствами для разнообразия. Даже на Сходню заглядывали. Хорошие одноклассницы там у Генки! Вспоминаю ещё одну из них – Риту. Весёлая, смелая в поведении, заводная девчонка, большая выдумщица и хохмачка. Как-то раз были мы всей компанией на пруду в «Мцыри». Рита бегала, задиралась ко всем, толкала в воду и сама прыгала. Вот и меня она задела каким-то образом. Я погнался за ней, догнал, стали мы возиться, перекатываясь друг через друга на травке. Может быть, я при этом перекатывании излишне задержался в позе «сверху», может, излишне плотно придавил девушку, и она что-то почувствовала или осязала, но вдруг она сильно оттолкнула меня и села, скрестив ноги. Глаза у неё были какие-то испуганно-шальные, сама тряслась. Я, честно, испугался. Успокаивая Риту, попытался было погладить её плечо, но она резко отстранилась. Вскоре это всё, конечно, прошло, но так до конца нашей прогулки Рита была какая-то не своя – молчаливая и сосредоточенная на себе. Но друзьями мы с ней оставались до конца моего пребывания в Фирсановке.

И ещё в этот раз я сумел «отличиться». У меня лёгкие имеют очень большой объём. Может, такое естественное развитие организма с детства, может, тренировка. Дело в том, что в нашем классе было популярно соревнование «кто дольше может не дышать». Я установил рекорд класса – не дышал три минуты двадцать секунд. Когда призывали в армию и я проходил медицинское освидетельствование, то произошёл казус. Я дул в трубочку прибора (кажется, спирометра) до тех пор, пока из него не полилась вода – более шести литров. Тут меня и остановили. Так вот, решил я донырнуть до острова на пруду. А это порядка тридцати метров. Нырнул и поплыл. А я даже и на поверхности плаваю медленно, а под водой – тем более. Плыть-то приходится брасом. К тому же мне всё время нужно было выдерживать глубину, держаться ближе ко дну – ведь воздух в лёгких всё время выталкивает меня на поверхность. Плыву, плыву потихонечку. Вдруг почувствовал, как что-то скребёт по спине. А плыл-то я с закрытыми глазами, так как вода мутная. Я осознал, что это ветки дерева. Испугался, что я заплыл под дерево, лежащее на дне пруда. Изо всех сил рванул вверх. Вылетел, а до острова было ещё метров десять. Слышу, на берегу шум. Генка уже организовывал спасательную команду для моего розыска.

Ещё одно значимое мероприятие входило в наше времяпрепровождение. Это волейбол. На нашей улице, в сторонке, была, пожалуй, лучшая волейбольная площадка посёлка. Опорными столбами для сетки служили две огромные и толстые сосны. Размечена площадка была по всем правилам. Покрытие абсолютно гладкое и необычное тем, что оно сформировалось в результате многолетнего осыпания и трамбования сосновых иголок. Все эти качества привлекали на площадку ребят со всего посёлка, наведывались и со Сходни. Особенно запоминались периодически устраиваемы встречи местных ребят со сборной мастеров спорта СССР. В эту сборную входили представители всех видов спорта, кроме, конечно, волейбола. Постоянными участниками встреч были велосипедисты-трековики Борисов (ЦСКА) - чемпион страны в командной гонке преследования и его друг из «Буревестника» Ростислав Варгашкин – рекордсмен мира в спринте, а через пару лет и бронзовый призёр Олимпийских игр в гонке на тандемах. Кроме них, на площадке появлялись легкоатлет-барьерист, гребец-байдарочник и представители других видов спорта.