ПЕСНЬ О ЕВПАТИИ КОЛОВРАТЕ

За поемами Улыбыша
Кружат облачные вентери.
Закурилася ковыльница
Подкопытною танагою.

Ой, не зымь лузга-заманница
Запортила переточины —
Подымались злы татаровья
На Зарайскую сторонушку.

Не ждала Рязань, не чуяла
А и той разбойной допоти,
Под фатой варяжьей засынькой
Коротала ночку темную.

Не совиный, ух защурился,
И не волчья пасть оскалилась,—
То Батый с холма Чурилкова
Показал орде на зарево.

Как взглянули звезды-ласточки,
Загадали думу-полымя:
Чтой-то Русь захолынулася,
Аль не слышит лязгу бранного?

Щебетнули звезды месяцу:
„Ой, ты, желтое ягнятище!
Ты не мни траву небесную,
Перестань бодаться с тучами.

„Подыми-ка глазы-уголья
На Рязанскую сторонушку
Да позарься в кутомарине,
Что там движется-колышется?"

Как взглянул тут месяц с привязи,
А ин жвачка зубы вытерпла,
Поперхнулся с перепужины
И на землю кровью кашлянул.

Ой, текут кровя сугорами,
Стонут пасшиные пажити,
Разыгрались злы татаровья,
Кровь полониками черпают.

Впереди сам хан на выпячи,
На коне сидит улыбисто
И жует, слюнявя бороду,
Кус подохлой кобылятины.

Говорит он псиным голосом:
„Ойли, титники братанове,
Не пора ль с пира-пображни
Настремнить коней в Московию?"

От Ольшан до Швивой заводи
Знают песни про Евпатия.
Их поют от белой вызнати
До холопного сермяжника.

Хоть и много песен сложено,
Да не слову не уважено,
Не сочесть похвал той удали,
Не ославить смелой доблести.

Вились кудри у Евпатия,
В три ряда на плечи падали.
За гленищем ножик сеченый
Подпирал колено белое.

Как держал он кузню-крыницу,
Лошадей ковал да бражничал,
Да пишнёвые угорины
Двумя пальцами вытягивал.

Много лонешнего смолота
В закромах его затулено.
Не один рукав молодушек,
Утираясь, продырявился.

Да не любы вишь удалому
Эти всхлипы серых журушек,
А мила ему зазнобушка,
Что ль Рязанская сторонушка.

Ой, не совы плачут полночью —
За Коломной бабы хныкают:
В хомутах и наколодниках
Повели мужей татаровья.

Свищут потные погоньщики,
Подгоняют полонянников,
По пыжну путю-дороженьке
Ставят вехами головушки.

Соходилися боярове,
Суд ладили, споры ладили,
Как смутить им силу вражию,
Соблюсти им Русь кондовую.

Снаряжали побегушника,
Уручали светлой грамотой:
„Ты беги, зови детинушку
На усуду свет-Евпатия".
•
Ой, не колоб в поле катится
На позыв колдуньи с Шехмина —
Проскакал ездок на пилево,
Да назад опять ворочает.

На полях рязанских светится
Березняк при блеске месяца,
Освещая путьдороженьку
От Ольшан до Швивой заводи.

Прискакал ездок к Евпатию,
Вынул вязевую грамоту:
„Ой, ты, лазушновый Баторе,
Выручай ты Русь от лихости!".
•
У Палаги-шинкачерихи
На меду вино развожено,
Кумачовые кумашницы
Душниками занавешены.

Соходилися товарищи
Свет хороброго Евпатия,
Над сивухой думы думали,
Запивали думы брагою.

Говорил Евпатий бражникам:
„Ойли,други закадычные,
Вы не пейте зелена вина,
Не губите сметку русскую.

„Зелено вино — мыслям пагуба,
Телесам оно, что коса траве.
Налетят на вас злые вороги
И развеют вас по соломенке!".

Не заря течот за Коломною,
Не пожар стоит над путиною —
Бьются соколы-дружинники,
Налетая на татаровье.

Всколыхнулось сердце Батыя,
Что случилось там, приключилося?
Не рязанцы ль встали мертвые
На побоище кроволитное?

А рязанцам стать —
Только спьяну спать,
Не в бою бы быть,
А в снопах лежать.

Скачет хан на бела батыря,
С губ бежит слюна капучая.
И не меч Евпатий вытянул,
А свеча в руках затеплилась.

Не березки-белоличушки
Изпод гоноби подрублены —
Полегли соколья-дружники
Под татарскими насечками.

Возговорит лютый ханище:
„Ойли,черти, куралесники,
Отешите череп батыря
Что ль на чашу на сивушную".

Уж он пьет, не пьет, курвяжится.
Оглянется да понюхает:
„А всего ты, сила русская,
На тыновье загодилася".

1912г.