СТИХИ И ЖЕНИХИ /Душещипательный рассказ/

                         СТИХИ И ЖЕНИХИ

                    (Душещипательный рассказ)

   Была-жила девочка Светочка. К моменту повествования она являла собой нераспустившийся бутон восхитительного райского цветка и – студентку университета. За эту удивительную схожесть её звали: «цветочек», «цветик».

До первой студенческой весны всё шло своим чередом: привыкание к новой жизни, бесконечные лекции, семинары, сессия; но также КВНы, драмтеатр, танцевальные вечера и светлые мечты о будущем.

Блеснуло весеннее солнышко; изумрудные, нежные листочки кругом; ах, этот запах сирени в звонком невесомом воздухе! А восторженное пение всех птиц сразу?!

И – студент 3-го курса математического факультета до необычайности влюбляется в нашу Светочку. Как он страдал от её «и да, и нет»! Здесь обещались и горы золотые, и провозглашение царицей, а он – рабом у ног... Светочка слушала и счастливо улыбалась. Но с приближением к судьбоносной черте всё рушилось карточным домиком. И – размолвка, и – остепенение, в смысле подгонки учебы, и – новый виток диалектической спирали. В ход пошла тяжёлая артиллерия. Однажды, на поразмолвном свидании, будущий математик, стесняясь, вручил ей стихотворное признание в любви:

«Асимптота моя ненаглядная,

Сколь близка, столь и недостижимая...

О, клянусь, докажу теорему - 

Как любви разрешить нам дилемму!»

   Роман остался незавершённым, перевели математика доучиваться в столицу как одарённого. Конечно, было обоим тяжело расставаться навсегда. Всё же самый лучший цветок – несорванный.

Время – доктор, следующей весной в Светочку не менее страстно влюбился студент-химик. Как разворачивалась фабула нового романа, мы не успели подсмотреть, но что довела она парня тоже до стихотворства – известно. Вот и само шестистишие:

«Горю! Горю я, как силан в реторте,

И мысли в крекинге дробятся!

Недаром молвят: «С красотой не спорьте - 

Ей должно только поклоняться».

И я дотронуться боюсь, ты – не Ассоль -

Взорвёшься, будто бертолетовая соль!»

   Излишне говорить, какая у них была чистая, да, платоническая любовь.

По прочтении очередного стихотворения, ей посвященного, в прелестной головке у Светочки любопытные нейрончики зазвенели вопросами: «Что же это такое получается: и тот – парень, и этот. Нет бы писали о любви понятнее. Ну, там... море, луна, Афродита из пены клубящейся... А тут: то я – асимптота, то соль бертолетовая, а где же Богиня? А то, самое первое стихотворение?» - по поводу вспомнилась ей целая эпоха в начинающейся жизни.

   Было ей тогда 17, а ему – 37 лет (аристотелевский возраст, как он отрекомендовался). Он был уже признанный поэт. Как она его любила! А он – нет. И знала, что есть у него женщина постарше её, но увидев их воочию вместе, не сдержалась и закатила сцену ревности. Поэт счастливо смеялся и говорил ей, как маленькой: «Это у тебя не настоящая любовь, а отроческая влюбленность. На мне ты апробируешь свои чувства (пожалуйста!) перед встречей со своим рыцарем». И посвятил ей стихотворение, которое захочешь – не забудешь.

         К МОЛОДОЙ

Не ревнуй, не любя, не ревнуй! -

За дождями прольются дожди,

Будет страстным ещё поцелуй

Не со мной, ты Его подожди.

И озябнут ладошки в жару,

И забьётся сердечко впервой!

Я тебя пред чертой разбужу,

Но я, извини, я – не твой.

   «Интересно», - рассуждала далее Светочка, - «какое же стихотворение мне выдаст, например, историк? Небось вообразит себя Тамерланом или Бонапартом».

Светочка почувствовала силу и неотразимость своих чар и уверенно затеяла лёгкий флирт со студентом-историком. Сработало безотказно – бегал за ней, как привязанный, но на стихи что-то никак не раскалывался.

Пришлось намекнуть, мол, настоящая любовь сопровождается стихами. Через неделю, высохший, как гербарий, будущий историк принёс свиток. Светочка взглянула на текст: «Боже, они только эллинов проходят!» Вот он:

«Какую бурю чувств, ассоциаций

Твоя улыбка вызывает!

Явись на миг с пером, спаси, Гораций,

Всех слов моих здесь не хватает!

Чу, говорит: «Она у ней такая,

Что громы Зевса умолкают!»

   Эксперимент завершён, но как же его оставить? Страдать же будет бедолага. Перезнакомила с подружкой, с искренней восхищённостью сказав обоим: «Как вы подходите друг другу!»

Войдя во вкус, подработав методику, наша исследовательница душ страждущих вознамерилась добыть весь спектр университетских возможностей на этом поприще. Не всё, конечно, проистекало безоблачно.

   Первое недоразумение произошло со студентом с юридического. Он говорил совершенно непонятным языком: «Над тобой довлеет презумпция неневинности и прецедент – не инцидент, а эпизод, вот,» - а глаза выражали то же, что и у всех «женихов». Упрёк в неумении писать стихи тут же парировал нескончаемыми тирадами вроде этой: «Как же не умею? У меня стихи в прозе. А ты, тургеневская дама, пращура своего, что ль, не читала?» В общем – прокол. Неведома молодому человеку трагедия превращения ангелочка в грешницу...

   Второе – со студентом-медиком, другом будущего юриста. Светочка сразу нарекла его прозвищем «Гиппопотам» за полноту и как более близкое по созвучию с Гиппократом. Тот же доводил её до слёз, начисто отрицая существование души: «Ни разу её не видел». «Не может такого быть, олух царя небесного, лучше ищи!» - возмущалась Светочка и даже подсказала где искать, - «она обитает в шишкообразном образовании в мозгу!»

   На следующем рандеву будущий медик небрежно сунул ей листочек и сообщил: «Вот, что там обретается!» Светочка прочла:

Это он, тестостерон

Гонит мысли все он – вон!

Кроме одной...

Слиться с тобой.., - 

вся, вся покраснела и выкрикнула: «Какая пошлость!» А он: «Зато в стиле рэп!» - и заржал, как бегемот.

   Да, конечно, эта встреча была последней.

   Когда же Светочка, уже более тщательно, выбирала новый объект для очередного эксперимента, Провидению стало неугодно созерцать, как она бесплодно мучает всем плоть. И теперь – в неё вонзилась отравленная стрела Амура.

Светочка полюбила, полюбила страшно, до бессонницы, безответно, безнадёжно...

Мучитель был учитель, то бишь, преподаватель, опять же в аристотельском возрасте.

«Неужели он ничего не замечает? Я же погибаю», - шевелила бескровными губами Светочка.

   «Мучитель», однако, всё видел, не менее мучительно страдал, мужественно блюдя нравственный Кодекс университетский. Вот кому довелось в полной мере испытать тантало-буридановские муки!

Атмосфера наэлектризовалась до наивысшего предела. Подобно молнии с вселенским громом, разрядило всё – стихотворение.

Светочка прямо на Его лекции на тетрадном листке слабеющей рукой вывела без знаков препинания:

У тебя в глазах таится небо,

И ресницы чёрные как смоль

Ты в меня увы влюблённым не был

Причиняя душе моей боль

Не нужна мне такая юдоль

Ты один

Любя готова

Весь мир перевернуть

   Затем встала со своего места, в гробовой тишине подошла к лекторской трибуне, положила перед Ним листок и тихо вышла из аудитории, оставив дверь – настежь.

Преподаватель, бледнее снега, взял, не читая листок, и сомнамбулически так же вышел в разверстый проём.

   Затем был Большой Взрыв, и на учёном совете этот листочек перевесил все контраргументы. Не последнюю роль сыграли и его слова: «Я этой минуты ждал 37 лет!»

Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба была тоже необычной...

Какая сила, однако, заключена в стишках!